МАМОНТИЩЕ
9 июля
Встретила сегодня на пляже Диму. Он был опять не один, а с Варькой, Ленкой и еще одним парнем.
Я загорала, когда увидела их. Я, как назло, расположилась около самой тропинки. Я думала, что Дима сделает вид, что мы не знакомы. Но он не оправдал эти ожидания. Поздоровался и даже улыбнулся. Я видела, что девчонки чуть не подохли от злости.
Потом, когда подружки пошли купаться, Дима подошел ко мне:
— Привет, Марина. Почему не звонишь?
— Я тебе звонила. Тебе не передавали? Я называла свое имя.
— Передали. Это, кстати, мой отец был. Но это же было неделю назад. Ты всех знакомых так мучаешь? Позвонишь, вселишь надежду, а потом куда-то пропадаешь.
— Нет. И я совсем не хотела тебя мучить. — Я рассмеялась. — Думаю, ты и с моими одноклассницами не скучаешь.
— Опять ты о них? Хочешь, я отошью их прямо сейчас? Хочешь?
— Да.
— А ты тогда дашь мне свой адрес?
— Не знаю.
— Ну вот, опять двадцать пять.
— А ты не пытайся сразу гнаться за двумя зайцами. Кто же так делает?
— Хорошо, я рискну. Ради тебя. Отшиваю Ленку прямо сейчас. А ты мне позвонишь. Да?
— Хорошо. Я позвоню. Пока.
— Пока? Ну, ладно, пока. Я пошел ее отшивать.
И он демонстративно перекрестился, чем ужасно меня рассмешил. Шут гороховый.
13 июля
Два раза подряд на вокзале мне не везло. Я подходила к женщинам (их легче разжалобить, чем мужчин, но дают они, правда, меньше), но они говорили мне что-то типа того: «Вали-ка отсюда, девка. А то сейчас ментов позовем. Поразвелось тут всяких». И так далее, в таком же духе.
Ужасно обидно. Я же у них не собиралась ничего воровать. Не хотите помочь человеку, «попавшему в беду», не надо, но орать-то зачем? Это же просто некультурно. Меня почти что дрянью называют, а сами ведут себя как человеческие отбросы.
Думаю, что делать. У меня такое ощущение, что кто-то строит козни против меня. И на вокзале уже все отъезжающие знают, что молодой высокой брюнетке денег давать нельзя. Она вовсе не из другого города, она просто мошенница.
Встретила сегодня на пляже Диму. Он был опять не один, а с Варькой, Ленкой и еще одним парнем.
Я загорала, когда увидела их. Я, как назло, расположилась около самой тропинки. Я думала, что Дима сделает вид, что мы не знакомы. Но он не оправдал эти ожидания. Поздоровался и даже улыбнулся. Я видела, что девчонки чуть не подохли от злости.
Потом, когда подружки пошли купаться, Дима подошел ко мне:
— Привет, Марина. Почему не звонишь?
— Я тебе звонила. Тебе не передавали? Я называла свое имя.
— Передали. Это, кстати, мой отец был. Но это же было неделю назад. Ты всех знакомых так мучаешь? Позвонишь, вселишь надежду, а потом куда-то пропадаешь.
— Нет. И я совсем не хотела тебя мучить. — Я рассмеялась. — Думаю, ты и с моими одноклассницами не скучаешь.
— Опять ты о них? Хочешь, я отошью их прямо сейчас? Хочешь?
— Да.
— А ты тогда дашь мне свой адрес?
— Не знаю.
— Ну вот, опять двадцать пять.
— А ты не пытайся сразу гнаться за двумя зайцами. Кто же так делает?
— Хорошо, я рискну. Ради тебя. Отшиваю Ленку прямо сейчас. А ты мне позвонишь. Да?
— Хорошо. Я позвоню. Пока.
— Пока? Ну, ладно, пока. Я пошел ее отшивать.
И он демонстративно перекрестился, чем ужасно меня рассмешил. Шут гороховый.
13 июля
Два раза подряд на вокзале мне не везло. Я подходила к женщинам (их легче разжалобить, чем мужчин, но дают они, правда, меньше), но они говорили мне что-то типа того: «Вали-ка отсюда, девка. А то сейчас ментов позовем. Поразвелось тут всяких». И так далее, в таком же духе.
Ужасно обидно. Я же у них не собиралась ничего воровать. Не хотите помочь человеку, «попавшему в беду», не надо, но орать-то зачем? Это же просто некультурно. Меня почти что дрянью называют, а сами ведут себя как человеческие отбросы.
Думаю, что делать. У меня такое ощущение, что кто-то строит козни против меня. И на вокзале уже все отъезжающие знают, что молодой высокой брюнетке денег давать нельзя. Она вовсе не из другого города, она просто мошенница.