МАМОНТИЩЕ
4 июля
Сегодня вечером была на вокзале. «Подъехала» к одной женщине. Толстой, противной, с тремя огромными чемоданами.
Она сидела в зале ожидания с таким надменным видом, что мне захотелось сделать ей какую-нибудь подлость.
Я подошла к ней и самым жалобным голосом, каким только могла, спросила, не надо ли ей оказать какую-нибудь услугу: сходить ли купить чего-нибудь (на свои деньги, конечно, а потом рассчитаемся), может, отправить письмо или помочь донести чемоданы. Но это, конечно, не бесплатно. Она, естественно, не согласилась. Тогда я села рядом с ней и стала гнать свою историю о том, что меня не встретили, как обещали и у меня нет адреса и, главное, нет денег на обратную дорогу. Я сидела и говорила, сочиняя уже на ходу.
Я не думаю, что она пожалела меня, даже не повернулась ко мне, когда я все это рассказывала. Но деньги дала. Наверное, затем, чтобы наконец отстала. Я обрадовалась, деньги были неплохие. Купила себе бутерброд с колбасой и собиралась уже идти домой, когда увидела того мужчину.
Пока я жевала у стойки свой бутерброд, он стоял в другом конце зала и смотрел в мою сторону. Я сделала вид, что не узнала его и быстро пошла к выходу. Я боялась, что он пойдет за мной, но оглянуться не решилась.
На улице я все-таки оглянулась. Его, вроде, нигде не было видно. Со спокойной душой я прошла несколько домов и... столкнулась с ним лицом к лицу.
Он стоял около фонаря и, по-видимому, меня ждал. А когда я с ним поравнялась, вышел из тени на свет. И только тогда я его узнала.
Я, похоже, вздрогнула. Он усмехнулся. Я попятилась — хотела уйти. Но он сказал:
— Я тебя не трону. Не бойся. Так вот как ты промышляешь. Попрошайничаешь. И много так зарабатываешь?
— Нет.
— Почему же? У людей совсем жалость пропала?
— Не знаю.
Он подошел поближе и все так же задавал разные глупые вопросы. А я стояла и почему-то не уходила. Мне уже было не страшно. Почему-то его голубые, холодные, пустые глаза затягивали меня, гипнотизировали, как удав гипнотизирует кролика.
Я спросила: «А вы вроде должны были уехать?»
— А я уезжал и уже приехал. Только сегодня приехал. И — оба на! Ты в зале ожидания ошиваешься. Деньги у бедной женщины клянчишь.
— У этой бедной женщины, между прочим, золотые серьги, кольца и зубы.
— Даже зубы...
— Да.
— Тогда я тебя понимаю. Перед золотом невозможно устоять. А ты попрошайничаешь, наверное, потому, что твои родители наркоманы или алкоголики? Я прав?
— В общем, да. Отца нет, а мать пьет...
— Ясно. — Он еще раз оценивающе оглядел меня. — Девочка, если тебе очень нужны будут деньги, позвони по этому телефону.
Он достал блокнот, вырвал оттуда лист и что-то на нем написал.
— Для такой красивой девушки, как ты, работа у меня найдется. И очень даже хорошая. Не совсем честная, но что поделаешь. Безработица и не до такого доводит. Только никому не давай мой телефон. Поняла?
Он ушел. Я посмотрела ему вслед. Походка у него уверенная и твердая. И я подумала, что он, пожалуй, преступник. Такой жесткий взгляд, точнее жестокий, и такие странные слова. У меня по спине прошелся холодок. От этой мысли. Или, может, подул холодный ветер. Не знаю.
Сегодня вечером была на вокзале. «Подъехала» к одной женщине. Толстой, противной, с тремя огромными чемоданами.
Она сидела в зале ожидания с таким надменным видом, что мне захотелось сделать ей какую-нибудь подлость.
Я подошла к ней и самым жалобным голосом, каким только могла, спросила, не надо ли ей оказать какую-нибудь услугу: сходить ли купить чего-нибудь (на свои деньги, конечно, а потом рассчитаемся), может, отправить письмо или помочь донести чемоданы. Но это, конечно, не бесплатно. Она, естественно, не согласилась. Тогда я села рядом с ней и стала гнать свою историю о том, что меня не встретили, как обещали и у меня нет адреса и, главное, нет денег на обратную дорогу. Я сидела и говорила, сочиняя уже на ходу.
Я не думаю, что она пожалела меня, даже не повернулась ко мне, когда я все это рассказывала. Но деньги дала. Наверное, затем, чтобы наконец отстала. Я обрадовалась, деньги были неплохие. Купила себе бутерброд с колбасой и собиралась уже идти домой, когда увидела того мужчину.
Пока я жевала у стойки свой бутерброд, он стоял в другом конце зала и смотрел в мою сторону. Я сделала вид, что не узнала его и быстро пошла к выходу. Я боялась, что он пойдет за мной, но оглянуться не решилась.
На улице я все-таки оглянулась. Его, вроде, нигде не было видно. Со спокойной душой я прошла несколько домов и... столкнулась с ним лицом к лицу.
Он стоял около фонаря и, по-видимому, меня ждал. А когда я с ним поравнялась, вышел из тени на свет. И только тогда я его узнала.
Я, похоже, вздрогнула. Он усмехнулся. Я попятилась — хотела уйти. Но он сказал:
— Я тебя не трону. Не бойся. Так вот как ты промышляешь. Попрошайничаешь. И много так зарабатываешь?
— Нет.
— Почему же? У людей совсем жалость пропала?
— Не знаю.
Он подошел поближе и все так же задавал разные глупые вопросы. А я стояла и почему-то не уходила. Мне уже было не страшно. Почему-то его голубые, холодные, пустые глаза затягивали меня, гипнотизировали, как удав гипнотизирует кролика.
Я спросила: «А вы вроде должны были уехать?»
— А я уезжал и уже приехал. Только сегодня приехал. И — оба на! Ты в зале ожидания ошиваешься. Деньги у бедной женщины клянчишь.
— У этой бедной женщины, между прочим, золотые серьги, кольца и зубы.
— Даже зубы...
— Да.
— Тогда я тебя понимаю. Перед золотом невозможно устоять. А ты попрошайничаешь, наверное, потому, что твои родители наркоманы или алкоголики? Я прав?
— В общем, да. Отца нет, а мать пьет...
— Ясно. — Он еще раз оценивающе оглядел меня. — Девочка, если тебе очень нужны будут деньги, позвони по этому телефону.
Он достал блокнот, вырвал оттуда лист и что-то на нем написал.
— Для такой красивой девушки, как ты, работа у меня найдется. И очень даже хорошая. Не совсем честная, но что поделаешь. Безработица и не до такого доводит. Только никому не давай мой телефон. Поняла?
Он ушел. Я посмотрела ему вслед. Походка у него уверенная и твердая. И я подумала, что он, пожалуй, преступник. Такой жесткий взгляд, точнее жестокий, и такие странные слова. У меня по спине прошелся холодок. От этой мысли. Или, может, подул холодный ветер. Не знаю.